«Мы даже сами гимн придумали!» или о чём говорили 7-го ноября в Тюмени. |
||||||||||||||||||
Сколько
себя помню, 7-е ноября всегда отличалось
стужей,
от которой ярко-красным расцветали не
только бантики на груди
коммунистов, но и нос, и щёки. А руки-
ноги, как правило, со временем коченели,
так что передвигаться можно было
только в одну сторону – к дому, или
другому, не менее тёплому, месту. И
всё-таки каждый год находились люди,
способные в этот день не только выйти
на улицу, но и бодро шагать колонной к
памятнику Ленину, чтобы внимательно
слушать или же произносить
речи. И мёрзнуть, мёрзнуть, мёрзнуть… В
этом году к ним решила присоединиться и
я, для чего, собственно, и пришла к
десяти утра на площадь перед «Геологом». Площадь
встретила меня возгласами «С
праздником, дорогие товарищи!» и «Подходите,
подходите, давайте организованно
пойдём! Чем нас будет больше- тем лучше.
Не проходите, пожалуйста!» Последнее в
рупор кричала девушка в чёрном
берете со значком, лихо надетом набок,
почти как у Че. Девушка
вместе со своими соратниками стояла
под красным знаменем с белым кругом и
чёрными молотом и серпом посредине –
флагом Национал – Большевистской
партии, НБП. Рядом
лихо отплясывали простые в прошлом
- рабочие, а ныне – пенсионеры. Тут
же стояли представители «Трезвой
Тюмени», держа в руках и маленькие, и
большие плакаты. Один из них мне особо
запомнился: «Если хочешь стать дебилом
– отравись немножко пивом!» Люди
оживлённо беседуют, обсуждая дела
насущные и политические. Подхожу к двум
бабушкам и навостряю уши: «Сейчас фильм
смотрела. Капиталисты как были врагами
– так они до сих пор ими остались!» Тут
к подругам подходит солидной
комплекции женщина, с красным бантиком
на пальто: «Мы статейку для «Трудовой
Тюмени» писать будем», - и, обращаясь к
той, что пришла с ребёнком: «С какой
целью Вы взяли на демонстрацию внучку?»
- «Чтоб показать, как раньше было.» «Маша,
ты записала?» - Я оборачиваюсь
посмотреть, кто это. Стоит девушка в
курточке, и голыми руками держит листок
бумаги и ручку. «Да,
записала», - а сама только что зубами не
стучит от холода. Я бы и от варежек,
например, не отказалась, а тут…
У женщины из «Трудовой Тюмени» - то
руки в карманы спрятаны!… Иду
к другой кучке народа, чтоб послушать, о
чём говорят там. Женщина из «Трезвой
Тюмени» - девушке от НБП: -
А почему у вас серп и молот чёрные, как
свастика?
-
Не надо сравнивать наш символ со
свастикой! -
Тогда сделали бы их хотя бы синими. -Этот
цвет – наш любимый! -
Вы – больные люди! -
Мы, между прочим, вас, «Трезвую Тюмень»
поддерживаем! И
тут женщина совершенно неожиданно
реагирует: -Не
надо нас поддерживать! Я
еле смогла удержаться от смеха. В
толпе уже начали появляться
недовольные задержкой демонстрации,
когда мы нестройной колонной наконец
двинулись в путь. За
моей спиной разговорились
представители «красных» и «Трезвой
Тюмени»: -
Скоро у нас
будет пикет против рекламы табака и
пива. Вы придёте? -
Обязательно приду. Но мне надо, чтоб там
были коммунисты. -
Приводите коммунистов! -
А я-то закидываю удочку на вас! Ха-ха-ха-ха-ха! Через
какое-то время они продолжили. -Семь
рублей стоит наша газета, - говорит
пожилой мужчина. - Мы рассуждаем так:
если ты – коммунист, то не пожалеешь
семи рублей на газету, которая тебе
пригодится, которая оздоровит твой
разум, поможет правильно понимать наши
задачи. -
Конечно, конечно,
- соглашается его собеседница. Я
отрываюсь от этой милой компании и иду
вперёд через «дырки» колонны, щедро
раскиданные в ней, как в Голландском
сыре. Позади остались лозунги «Детям –
трезвых родителей!» и «Да здравствует
трезвость! Трезвость! Трезвость!
Трезвость!». Их уже почти заглушили
выкрики НБП-шников, которые, видно,
решили составить «трезвенникам»
конкуренцию: «Только трезвая молодёжь
может совершить революцию!» И тут же
девушка в берете, как у Че Ге Вары, и
рупором в руках переходит на личности:
«Путин, подвинься! Путин, подвинься,
блин, дай народу власть!» Средних
лет мужчина, рядом с которым я
оказалась, замечает на это: «Глупо
повторять один и тот же лозунг. Хоть бы
новое что-то придумали!» И, словно
услышав его мысли вслух, девушка выдаёт
в ноябрьский воздух: «Россия! С добрым
утром!» Мой
попутчик, заметив у меня в руках
записную книжку и ручку, спрашивает: -
Вы из какой
газеты? --
Из «Московского комсомольца в Тюмени».
А у Вас карандаша не найдётся? – Паста в
ручке почти замёрзла. У
того, конечно же, карандаша не было,
зато было, что высказать. -
Я готов отдать это,
- мужчина расстегнул верхние
пуговицы своего пальто и показал мне
два ордена, полученные им в Чечне, - чтоб
мне дали квартиру, и я мог жить как
человек, а не как скотина. Есть, конечно,
у меня льготы…, -
он горько усмехнулся, - проехать в
автобусе, бесплатно сходить в платный
туалет… Бабушки,
шедшие впереди нас, также вставили своё
слово в обсуждение квартирного вопроса:
«Позвоню по этому телефону – и
квартиру получу!» - радостно говорит
одна другой. Прощаюсь
со случайным своим собеседником и
прохожу дальше. Тут ведут уже совсем
личные разговоры. В частности – двое
солидного возраста мужчин: -
Третий сын? -
Ага. -
А где мать его? Почему они не вместе? Она
замужем за другим? -Нет. А
вот – разговор двух старичков бодрого
вида: -
… Усердно
лечился, по системе йогов: на цыпочках,
глаза выпучив, и язык - …(тут дед
вытянул его до подбородка). Стараясь
сдержать улыбку, я проскальзываю между
ними. Впереди,
чинно вышагивая, идут ярые коммунисты.
Причём отличить их можно не по одним
только знамёнам типа «вся власть –
советам», и красным беретам – шарфам –
перчаткам, но и по стройному хору из
голосов: «И молодая гвардия рабочих и
крестьян!» А так же другие совершенно
незнакомые мне песни. Чуть
раньше «коммунистически настроенных»
граждан идёт оркестр, заглушая одной
только барабанной дробью все разговоры.
Это мне совершенно не нужно, и я прохожу
мимо, но, заметив человека
с любительской видеокамерой, усиленно
снимавшего музыкантов, делаю крюк в
своей траектории. Не люблю я мелькать в
частных видеозаписях! Наконец
мы подходим к памятнику. Все сразу
рассеялись, пошли кто куда. Повсюду –
возгласы нечаянной встречи,
рукопожатия, обнимания… Наконец эта
волна настроений прошла, и люди вновь
повели задушевные разговоры. «Я хотела
вчера делать грибной пирог: тесто
завела… - да не успела»,
- делится наболевшим старушка со
своей подругой. Другие две бабушки
также мило беседовали, пока к ним не
подошёл мужчина с бантиком на груди. --Я
вот что хочу у Вас спросить…, -
но его вопрос заглушили звуки гимна
СССР. -
Давайте
петь! – подкатилась к ним по гладкому
постаменту памятника бабушка с семью
гвоздиками, и сама же громко запела: –
Да здравствует созданный волей народа
великий, могучий Советский Союз! Но
те, размахивая руками под музыку,
обсуждали совсем не политические
вопросы. – Так значит
завтра, после обеда?.. Поодаль
стоят два старых приятеля и обсуждают
свои проблемы: «У тебя гараж – то до сих
пор у Плеханово?» Минут через пять один
из них, видимо, вспомнив, что пришли они
на демонстрацию, а не просто погулять
на площади, спохватился: «Давай
послушаем Черепанова!» Другой
мужчина, стоявший поодаль, вставляет
свою недовольную реплику: «Высказываются,
высказываются – а всё остаётся на
прежнем месте.» Не
только он был безразлично настроен.
Семилетней девочке, видимо, всё
происходящее на трибуне тоже было «по
барабану», и она , в отличие от других,
ходила кругами со своим дедушкой, чтоб
до конца не замёрзнуть. Мои
ноги тоже начали коченеть, а про руки я
уж давно не вспоминала – будто их у
меня никогда и не было. Но вместо того,
чтобы последовать живому примеру, я
пошла в магазин – самое близкое тёплое
помещение. Слегка
отогревшись, я возвращаюсь на площадь.
Кучки людей поредели, остались лишь
самые стойкие, включая репортёров с
ТРТР. На них указывая, одна из «морозоустойчивых»
бабушек хвастала перед подругами: «У
меня интервью уже взяли! Вы ходите
поближе – может, и у вас возьмут.» Но те
что – то поскромничали. Зато
не поскромничала я, подлетев к
нарезавшей круги девочке, когда та
вместе с дедушкой собрались уже
уходить. -
Тебе
понравилась демонстрация? -Да,
особенно оркестр. -А
ты слышала до этого гимн Советского
Союза? -
Нет. -
Когда шла дискуссия о гимне, какой
вариант выбрать, - вступает в разговор
её дедушка, - и она услышала в первый раз
мелодию, то сказала: «деда, хорошая
музыка!» Подхожу
к детям – мальчику и девочке, которых с
места действия уводит домой женщина: -
Что
вас привело на демонстрацию? -
Мама. -
Вы просто взяли своих детей за руку,
- обращаюсь к мамаше, - и вперёд? И
никаких возражений не было? -
Они и не возражают никогда. -Мы
на каждый праздник ходим, -
подтверждает девочка, - 1 Мая, День
Победы… -
А вы ходите по убеждениям, или с
советских времён привычка осталась? -
Да просто нам интересно,
- женщина отвечает. Тут
с криками «Да здравствует 7 ноября –
красный день календаря! Ура-а-а!!!» к нам
приблизилась компания трёх мужчин
разного возраста. -
А вот и остальная часть нашего
семейства, - представила подошедших
женщина. -
Что
вам понравилось сегодня больше всего?
– задаю уже им вопрос. -
Разборки. Национал – Большевистскую
партию назвали фашистами и побили. -
Что, даже девушку? -
Кажется, и её тоже. -
Ну а тебе что больше всего запомнилось?
– спрашиваю мальчика и девочку сразу. -
Да вот, гимн поют все… -
Ты подпевала? -
Да. -
Мне тоже понравился гимн, - добавляет от
себя мальчик. – Мы даже сами один
придумали. -
Как это? -
Холодно очень, - объясняет его сестра,
переминаясь с ноги на ногу, - вот мы и
поём, что в Тюмени холодно!… Народ
постепенно разошёлся по своим тёплым
квартирам, а у памятника остались
мёрзнуть лишь организаторы действа да
наша доблестная милиция, утверждавшая,
что никакой драки на площади и в помине
не было. Светлана
Сысоева.
|
|