|
|
…Я
никогда не знакомлюсь на улице, - начала
моя собеседница. – Но в этом мужчине
было что-то особенное, располагающее к
разговору, что ли…
В тот вечер я ехала из университета
домой. Устала за день до невозможности.
Сами понимаете: конец семестра, четыре
пары, библиотека… В автобусе я уже
засыпала, когда услышала голос: «Девушка,
разрешите присесть?» Не открывая глаз,
я кивнула и чуть пододвинулась к окну,
освобождая место.
Незнакомец сел и некоторое время мы
ехали молча. Вдруг он тронул меня за
плечо: «А вы не боитесь проехать свою
остановку?» – «Нет», – я открыла глаза.
– «Я никогда ее не проезжаю».
Я оглядела попутчика. Ничего
примечательного. Примерно 40 лет, слегка
потрепанный жизнью: складки на лбу и
какой-то грустный но ласковый взгляд. «Я
ему в дочки гожусь», - промелькнула
зачем-то мысль. Песцовая шапка-ушанка,
темно-синий, не первой молодости,
пуховик, разноцветный мохеровый шарф
еще с советских времен…. Нет, не о таком
принце я мечтала.
В своих отношениях с молодыми людьми я
всегда спешила расставить все точки
над «i», - заявляя, что мне нужен муж
богатый, который мог бы обеспечить меня
и мои развлечения – бедной студентке
так хочется хотя бы в будущем ни в чем
себе не отказывать! А молодые люди
всегда заявляли, что жена им нужна
спокойная, - не такая. Как я, шабутная, -
которая сидела бы дома и долгими
зимними вечерами вязала им свитера и
варежки. В общем, мы всегда с ними были
только друзья – так легче общаться: без
полутонов и полунамеков…
На следующей остановке мы вместе с тем
мужчиной вышли, и тот предложил: «Можно,
я вас провожу?» Мне было все равно: «Проводите,
если охота». По пути мы неожиданно
разговорились. По пути он рассказал мне,
где родился и вырос, кто он по профессии
и как оказался в Тюмени. А я, в свою
очередь, о том, что живу на квартире и
отношения у нас с хозяевами что-то не
ладятся.
Никто никогда не слушал меня так
внимательно, как этот незнакомец. Мне
было легко говорить, ведь я знала, что
после нашего разговора он не побежит
пересказывать мои тайны первому
встречному и не станет смеяться у меня
за спиной, как порой это делали другие.
Когда мы почти дошли до моего дома и я
стала прощаться, мужчина неожиданно
спросил: «Вы любите апельсины?» – «Люблю»,
– тогда он вытащил из своей сумки
оранжевый шар и протянул мне: «Ешьте
сейчас, чтобы не отобрала хозяйка!» –
пошутил он и, в общем, попал в точку.
Наверное, это смотрелось очень красиво:
апельсин ведь для многих уже символ
Нового года. А тут еще снег повалил
хлопьями, луна и фонари светят
загадочно… А посреди этого
великолепия стоит мужчина в огромной
ушанке, напротив его – я и грызу
апельсин с остервенением!
Когда я апельсин съела, мужчина достал
мне еще один. Когда я и с ним справилась,
сунул в карманы моей дубленки три
яблока: «Может, хоть одно из них тебе
достанется,» - и отпустил домой. Я долго
еще ощущала его взгляд на своей спине:
теплый-претеплый.
На другой вечер, когда я вышла на своей
остановке, то сразу увидела его. Он
стоял и словно кого-то высматривал. А
когда заметил меня, то весь заулыбался:
«Как дела? Хочешь яблоко? Тебе, наверное,
вчера его все-таки не досталось. Я
только после твоего ухода подсчитал,
сколько вас проживает…»
Год жизни вдали от родителей, на чужих
харчах, когда считают каждую съеденную
тобой крошку, когда за все вынуждена
платить сама, - научили меня ни от чего
не отказываться и, по возможности, ни с
кем не делиться. Я согласно кивнула и
взяла яблоко.
Мы снова с ним разговорились, и я
выяснила, что Михаил Григорьевич – мой
новый знакомый, - работает на рынке,
торгует фруктами. «Я подумал, что
ананас очистить на улице ты будешь не в
силах, поэтому не взял его с собой, -
сказал Михаил. – Но если хочешь, пойдем
в гости, там это будет проще.» Я
внимательно посмотрела ему в глаза.
Ничего подозрительного в них я не
увидела, лишь искреннее желание мне
помочь. И я снова согласно кивнула.
Дома у Михаила Григорьевича мы пили чай
с засахарившимся вареньем («Я ведь один
живу, так не успеваю за год все съесть –
остается….») и в самом деле ели ананас.
Вернее, я одна ела. А Михаил Григорьевич
только с улыбкой наблюдал, как я
уплетаю фрукт за обе щеки.
Авитаминозную девочку не видел он, что
ли?
У него в гостях я стала бывать часто. С
Михаилом Григорьевичем мы
разговаривали о жизни, он рассказывал
мне смешные истории, а я – все про учебу,
экзамены, которые вот-вот должны были
начаться..
На Новый год я не поехала к себе в город,
а осталась в Тюмени, сказав по телефону
родителям, что все праздники буду
читать учебники и конспекты лекций.
На самом же деле мы с Мишей (так он сам
попросил его называть) в эти дни
катались с ледяной горки, лепили
снеговиков, кидали снежками друг в
друга и иногда – в открытые форточки.
Нам вместе было так весело!
За это время мы с Мишей настолько
сдружились, что я не замечала уже его
возраста. Да он на этом и не настаивал,
скорее наоборот, всячески подчеркивал
наше с ним равенство. Мы даже могли с
ним в шутку поссориться: он – дернуть
меня за косу и получить за это от меня
оплеуху. В общем. Я относилась к Мише
как к старшему брату, которого у меня
никогда не было, но о котором всегда
мечтала.
Все это время «брат» не забывал меня «подкармливать»,
в том числе и витаминами; наверно,
поэтому я все успевала: и к экзаменам
хорошо подготовиться, и напару с Мишей
повеселиться.
Домой на каникулы я уехала в конце
января, а когда через две недели
вернулась, обнаружила у себя на столе
записку: «Прости, что так получилось. Мы
слишком далеко зашли. И это моя вина. Я
ведь тебе в отцы гожусь… С тобой должен
быть рядом ровесник, у кого вся жизнь
впереди, а не я, дряхлый старик. Прости,
что стоял у тебя на пути к счастью…
Уверен, теперь ты его очень скоро
найдешь… Прощай. Михаил Григорьевич».
Я была в шоке. «Неужели он уехал? Такого
просто не может быть!» Я кинулась к Мише
домой, звонила, стучала, но никто мне не
ответил.
Внезапно я поняла, что Миша был для меня
не только другом и братом, но и кем-то
большим. Я любила его, хоть и боялась
себе в этом признаться. По-настоящему,
невзирая на нашу разницу в годах. За
искренность, открытость, бескорыстную
доброту… Я знаю, что Миша никогда бы и
пальцем меня не коснулся. Рядом с ним я
была всегда в безопасности, которой с
другими часто мне не хватало.
С его появлением у меня выросли крылья,
все давалось настолько легко, что я
сама иногда поражалась. В чужом городе
я забыла, что такое непонимание и
одиночество. Мне было хорошо рядом с
ним… Я настолько к нему привыкла. Что
даже не знала, как теперь жить без Миши.
… Соседи про Михаила Григорьевича
сказали, что он квартиру снимал, но
около недели назад рассчитался с
хозяином и куда-то уехал. И где теперь
его мне искать –не знают.
Весь день и ночь и проплакала… А потом
стала ждать: вдруг Миша еще вернется?
За это время (со дня нашего с ним
знакомства уже прошел год) я многое
успела передумать. Может. Он оказался и
прав в чем-то, да вот только никого
лучше своего Миши я пока не встретила.
…И когда апельсины вижу, - вздохнула
девушка, - на меня вдруг тоска
накатывает…
Записала Светлана СЫСОЕВА.
«Московский комсомолец» в Тюмени»
Январь 2003 года.
|
|
|
|
